Знакомьтесь — Билли Уайлдер

— Для кино — пока что нет. Но в сто лет мне приснится тот самый великий сон.

— Ага. Но эти финансы быстро заканчиваются, знаете ли.

— Для девяносто одного года я неплохо соображаю. Но для девятнадцати — не очень. [Смеется.] Угу, я всегда помню о работе, которую должен проделать режиссер. Господи, вот первый день съемок, а впереди еще шесть недель! [Пауза.] Но никто не подходил ко мне и не спрашивал, не хочу ли я снять новую картину.

— Нет. Я был очень дружен с Луи Малем и знал Трюффо. Я знал всю их банду. Они думали, что изобрели что-то новое. То, что они делали, было не таким уж новым, но это было хорошо. Например, картина Трюффо «Американская ночь» (1973). По-моему, это настоящий шедевр. Очень смешная, очень хорошая картина. Я ему так и сказал. По счастью, успел сказать ему это прежде, чем он умер. Не знаю. Они придумали новый способ снимать кино, но он был не совсем новым, потому что некоторые картины уже были «новой волной» до них. Годар мне не нравится. По-моему, под маской утонченного человека скрывается обычный дилетант.

— Голливудщиной, да. С долей уважения к потраченным деньгам.

— «На последнем дыхании» — его единственный хороший фильм.

— Я впервые увидел Америку с борта «Аквитании». Нас задержали на полдня, мы стояли в порту. Была снежная зимняя ночь. Я остановился у брата в маленьком домике на Лонг-Айленде. Встав утром, я выглянул в окно. Все еще шел снег. Я увидел большой, длинный черный «Кадиллак». Оттуда вышел мальчишка с пачкой газет в руках и положил одну из них на крыльцо дома. Погода была плохая, и семья мальчишки-газетчика возила его в этой большой машине. Но я про себя подумал: «Ну и страна! Газеты на „Кадиллаке“ развозят!» Это было потрясающе! Я был в восторге!